СОВЕРШЕНИЕ БОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТУРГИИ
Я продолжал читать Иисусову молитву достаточно долго. Вспоминал знакомых, братьев, друзей, живущих в миру, и чувствовал в тот час необходимость горячо просить Бога о них.
И вот меня позвали для совершения Божественной литургии в небольшую церковь каливы. Какая это была Божественная литургия! Какое величие! Я знал, что Божественная литургия представляет собой все богословие и богозрение. Я знал, что Божественная литургия — это действительно Пасха, Голгофа и Воскресение Христово. Но в ту ночь я реально пережил и понял это. Понял, что Божественная литургия — предел жизни верующего. “Сие есть жизни грань; когда ее кто достигнет, ему уже больше нигде не нужно искать счастья” (Святитель Николай Кавасила). Да, это величайшее счастье для верующего. И я его пережил именно в ту ночь.
Лишь несколько лампад освещали в храме лики Христа, Пресвятой Богородицы и святых. Три послушника вместе со старцем словно застыли в старых стасидиях 1) и переживали Таинство. Они не просто следили за ходом службы, но сослужили мне! Их вид напоминал житийные лики святых. Вы бы сказали, что они сошли со стен и переживали Пасху. Голоса мягкие, негромкие, погруженные в скорбь. Псалмопение выходит из уязвленного божественной любовью сердца, из глубины души, насыщенной божественной любовью. Здесь ясно различается и узнается, как далек от этого мирской человек, не живущий в подвиге и сокрушении.
Признаюсь, та Божественная литургия представляла проблему для меня. Никогда в жизни не чувствовал я такой растерянности и столь неисчерпаемой радости. Растерянности, ибо я находился среди святых. Когда я вышел на благословение со словами: “Мир всем”, — я чисто по-человечески был озадачен. Ибо они имели мир, в то время как я, думаю, нуждался в умиротворении. Посылая апостольское благословение: “Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и причастие Святаго Духа буди со всеми вами”, — я хорошо сознавал, что делаю. Я послал благословение и благодать тем, кто... исполнен благодати. “Горе имеим сердца”, сказал я людям, всегда имеющим их на Небе. Единственным, для кого необходимы были эти возгласы, был я. Я особенно осознавал свою греховность при молитве “Никтоже достоин...” С неподдельным сокрушением и непрестанными слезами я читал молитву: “Призри на мя, грешнаго и недостойнаго раба Твоего, и очисти душу и сердце мое от совести лукавыя. И удовли мя силою Святаго Твоего Духа, облеченна благодатию священства, предстати Святей Твоей сей Трапезе и священнодействовати Святое и Пречистое Твое Тело и Честную Кровь. К Тебе бо прихожду, преклонь мою выю, и молютися, да не отвратиши лица Твоего от мене, ниже отринеши мене от отрок Твоих; но сподоби принесенным Тебе быти мною, грешным и недостойным рабом Твоим, даром сим”.
Впрочем, я чувствовал благодать, и на душе сладко становилось от присутствия Божия. Хорошо очищенный ранее мудрым наставлением и благословением пустынника, ныне я оказался пригодным для жительства в возвращенном Царствии...
Когда наступило время причастия, я пережил потрясающие моменты. С преображенными от аскетического подвига лицами, просвещенные созерцанием Света и жизнью в Нем, приближались монахи, чтобы принять Иисуса, приобщиться Пречистых Таин, получить благодать от полноты благодати обоженного Тела Христова. Молитва взращивает любовь; чем пламеннее любовь, тем она более приближает к Престолу любви и соединяет с ЛЮБОВЬЮ. Насколько приобщаются, настолько увеличивается ревность к молитве.
“Причащается раб Божий монах... Тела и Крови Христа во оставление грехов и в жизнь вечную”. Да, именно. Они получили Вечную Жизнь. “Сия есть вечная жизнь, да знают Тебя Единого Истинного Бога и посланного Тобою Иисуса Христа”. Это проблема — служить литургию и преподавать Христа тем, кто стал богом по благодати. Христос здесь уже присутствует. “Бог посреди богов, обоженных сущим по естеству Богом”.
Члены человека вместе с Божественным Причащением становятся светоносными. Принимая небесную пищу, духовную манну, мы не преобразуем ее в телесное, но “тело преобразовывается в нее”. Все сияет!
После причащения исполняющий обязанность певца-псаломщика 2) говорит по уставу Святой Горы (вслед за “Всегда, ныне, и присно, и во веки веков”) следующее: “Аминь. Аминь. Аминь. Во оставление грехов и в жизнь вечную. Да исполнятся уста наша хваления Твоего, Господи, яко да поем славу Твою, яко сподобил еси нас причаститися Святым Твоим, Пречистым и Безсмертным Тайнам. Соблюди нас во Твоей святыни, весь день поучатися правде Твоей. Аллилуия, аллилуия, аллилуия”". Для этого причащаются, чтобы жить весь день со Христом и обучаться святому, желаннейшему и любимому Его имени.
После отпуста Божественной литургии один из монахов читает благодарственные молитвы. Тогда, в эти дивные моменты, прекрасно воспринимаются молитвы, составленные святыми отцами как благодарение по Святом Причащении. Вот молитва Господу нашему Иисусу Христу: “...Даждь быти сим и мне... в просвещение очию сердца моего... в приложение Божественныя Твоея благодати и Твоего Царствия присвоение: да во святыни Твоей теми сохраняем, Твою благодать поминаю всегда, и не ктому себе живу, но Тебе, нашему Владыце и Благодетелю...”. Или молитва ко Пресвятой Богородице, которую на Афоне особенно почитают: “...Рождшая истинный Свет, просвети моя умныя очи сердца; Яже источник безсмертия рождшая, оживотвори мя, умерщвленнаго грехом; Яже милостиваго Бога любоблагоутробная Мати, помилуй мя, и даждь ми умиление, и сокрушение в сердце моем, и смирение в мыслех моих, и воззвание в пленениих помышлений моих, и сподоби мя до последнего моего издыхания. неосужденно приимати пречистых Таин освящение... И подаждь ми слезы покаяния и исповедания, во еже пети и славити Тя во вся дни живота моего”.
Эти молитвы говорят о свете и жизни. И еще о слезах покаяния.
После Божественного приобщения еще более усиливается духовная жизнь. Христос необходим для продолжения аскетического подвига.
Небольшая церковь представляла в ту ночь (по крайней мере, для меня) все Православие. Таинство Пришествия Христа. Лествицу Иакова. В глубине сердца слышался крик: “Страшно место cue, и нестъ cue, но дом Божий и сия врата Небесныя”. Отсюда преподобные отцы восходят на Небо и сподобляются вечности.
Ранее Господь через святого пустынника исцелил меня и мое расслабление. Ныне же за Божественной литургией в храме я видел Бога и узнал Его, как это произошло с расслабленным. Господь излечил его в купели, и в храме узнал Его исцеленный и поклонился Ему.
В ту ночь я воскрес: “О ночь, светлейшая дня; о ночь, радостнейшая солнца; о ночь, белейшая снега; о ночь, сиятельнейшая молнии; о ночь, прогоняющая сон; о ночь, обучающая бодрствованию с Ангелами” (Астерий).
Разумеется, я считаю, что один день на Святой Горе ценнее года научных исследований. Одна ночь в отдаленной каливе ценнее университетского диплома. Краткая беседа с пустынником — ложка с витаминами, ценнейшими тех тысяч видов чепухи, которые мы поедаем в миру.
Я рассматриваю Святую Гору как ковчег Православия, который не много говорит, но переживает многое. Она — граница мира и премирных. “Находясь на границе мира и премирных, Афон представляет собой источник добродетелей” (святой Григорий Палама). Он — покрытый зеленью луг православного мира. Каждый пустынник — это безмолвное противодействие духу омерщвления нашей веры, вследствие чего велико его значение для всего человечества. Здесь есть возможность покаяния и возможность жизни в Православии; вот почему он дает многое Церкви и людям, живущим в миру. Каждый пустынник — это Иона (в хорошем смысле), который собирается идти в Фарсис (в пустыню), но “морской зверь” (благодать Божия) ведет его в Ниневию, город великий (в мир), проповедовать покаяние, обращение к Богу.
“Хорошо нам здесь быть... сотворим три кущи...” (Мф. 17, 4. Мк. 9, 5. Лк. 9, 33). Однако для меня не нашлось там кущи. Получив сокровище — Иисусову молитву, открытую мне старцем, я должен был вернуться в мир и “бомбардировать” его ее силой. Объявить по всей Греции о величайшем сокровище, которое имеет Святая Гора. Не о золотых реликвиях прошлого, не о шитых золотом облачениях, не о золотых сосудах, не о высокохудожественных рукописях, но о благодатной молитве, силою которой создано все вышеперечисленное.
Примечания:
1) Стасидия — сиденье с подлокотниками для молитвы.
2) По-гречески — “псалт” — не только певец, но и чтец. "Греческий текст православного Богослужения имеет расхождения со славянским.
